(1)У птиц и у зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях, в самом низу; разные птички вроде соловья вьют свои гнёздышки прямо на земле; дрозды – ещё повыше, на кустарниках; дупляные птицы дятел, синички, совы – ещё повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястребы и орлы.

(2)Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, у зверушек и птиц, С этажами не как у нас в небоскрёбах: у нас всегда можно с кем-нибудь поменяться – у них каждая порода живёт непременно на своём этаже.

(3)Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими берёзами. (4)Это часто бывает, что берёзы дорастут до какого-то возраста и засохнут. 

(5)Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниёт и всё дерево падает; у берёзы же кора не падает; это смолистая, белая снаружи кора – берёста – бывает непроницаемым Футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое.

(6)Даже когда и сгниёт дерево и древесина превратится в труху, отяжелённую влагой, с виду белая берёза стоит, как живая. (7)Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится на тяжёлые куски и упадёт (8)Валить такие деревья – занятие очень весёлое, но и опасное: куском дереву если не увернёшься, может сильно хватить тебя по голове. (9)Но всё-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким берёзам, то друг перед другом начинаем их рушить.

(10)Так пришли мы к полянке с такими берёзами и обрушили довольно высокую берёзу. (11)Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. (12)Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнёздышком вывалились из дупла. (13)Голые птенцы, покрытые пёрышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. (14)Мы раскопали землю, нашли червячков, дали им перекусить; они ели, глотали и опять пищали.

(15)0чень скоро прилетели родители, гаечки-синички, с белыми пухлыми щёчками и с червячками во ртах, сели на рядом стоящих деревьях.

— (16)3дравствуйте, дорогие, — сказали мы им, — вышло несчастье: мы этого не хотели.

(17)Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.

(18)Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.

— (19)Да вот же они! — показывали мы им гнездо на земле. — (20)Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!

(21)Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа.

— (22)А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. (23)Давай спрячемся!

(24)И спрятались. (25)Нет! (26)Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.

(27)Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскрёбах, они не могут поменяться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.

— (28)Ой-ой-ой, — сказал мой спутник, — ну какие же вы дурачки!

(29)Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят.

(30)Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней берёзы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж. (31)Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.

 

(По М.М. Пришвину*)

* Пришвин Михаил Михайлович (1873-1954) – русский писатель, прозаик публицист. Центральная тема его произведений – взаимосвязь человека и природа.

---

(1)В дачку Туркиных я влюбился сразу. (2)Я в жизни не видел столько пернатой мелочи. (3)Воробьи, синички, зяблики, малиновки, скворцы – этих птиц не пересчитать, носились стаями. (4)Там жил и такой закоренелый индивидуалист, как дятел. (5)Утром откроешь окошко, рано ещё, туман не осел на землю, а он уж за работой: трясёт сухую ольшанину за дровяным сараем, только розовая труха летит. (6)А дрозды-рябинники, любители сырого густолесья? (7)Разве они вьют гнёзда чуть ли не на песке – на пружинистой лозе пахучего жасмина? (8)А у Туркиных вили. (9)Поначалу я думал: причиной тому лес, который на задах подступает к самому забору, но Вовка, ласковый шестилетний мальчуган с крутым завитком льняных волос спереди, забраковал моё объяснение.

— (10)Не, — замотал он головой. — (11)У нас бабушка – колдунья. (12)Она их приманивает.

— (13)Ай-яй-яй, Владимир! — Олёна Даниловна как раз в это время спускалась с крылечка. — (14)И не стыдно тебе понапраслину на бабушку возводить. (15)Наслушался всяких глупостей от соседей, вот и повторяешь, а разве не знаешь, чем твоя бабушка божбю тварь к себе завлекает?

(16)Олёна Даниловна, высокая тучная старуха с чёрными весёлыми глазами, в чистейшем белом платке, повязанном по-деревенски, концами наперёд, повела меня по усадьбе. (17)Черепки с подсолнечником, с гречей, с пшеном, с льняным семенем, баночки с водой, тарелочки – под каждым кустом.

— (18)Вот ведь каким колдовством твоя бабушка птичек приманивает, — мягко выговаривала Олёна Даниловна своему внуку. — (19)Тем, которым в магазинах торгуют…

(20)Потом, сидя на скамейке напротив дома, Олёна Даниловна стала рассказывать, как она ещё смолоду, живя послушницей в монастыре, полюбила птах и всякую живность.

(21)Строго было в монастыре, молодых нету, одни старые монахини, а мне тринадцать лет. (22)Работой меня не томили. (23)Я при матери-казначейше состояла, ей засыпать помогала. (24)Работящая старуха была, а сон туго давался часами ворочается, бывало. (25)И вот позовёт меня: «Олёнушка, почитай-ко, пощебечи на ухо». (26)Ну, я и почитаю.

(27)Много всяких стишков знала. (28)И Пушкина, и Некрасова, и Кольцова. (29)Смотришь, у меня мать-казначейша и захрапела. (30)А на меня кто сон нагонит? (31)И вот только тем и спасалась, что выбегу в сад да с птичками поговорю.

— (32)Бабушка у нас доктор Айболит, — восторженно сказал Вовка.

— (33)Да уж, бессловесная тварь на меня не пообидится, — не без гордости сказала Олёна Даниловна. — (34)Грача – лапка была сломана – выходила, больше месяца костылик носил. (З5)Скворушек, тех за свою жизнь без счёта спасала, может, десятка два или три, журку – хромой был – тоже на ноги поставила…

— (36)А зверюшек-то, бабушка, забыла? — напомнил Вовка.

— (37)Ну, про тех что и говорить. (38)Тех и вспоминать не вспомнить. (39)У меня дома всегда свой зоопарк был. (40)Да и здесь не одни с Владимиром живём…

(41)Тут Вовка, не дожидаясь, пока закончит бабушка, нетерпеливо потянул меня к колодцу в кустах смородины там жила Василиса Прекрасная, большая пучеглазая лягушка с забинтованной задней лапкой.

— (42)Это на неё ворона напала, когда она через дорогу переходила, — объяснил Вовка. — (43)Мы как раз с бабушкой из магазина шли…

(44)Потом Вовка показал мне черепаху по имени Марья-торопыга, которая грелась на тёплом песочке под окошком, потом минут десять мы ползали по колючему малиннику у дровяного сарая в надежде, что наткнёмся на Ежа Ежовича, и, наконец, вечером, за ужином, Вовка познакомил меня с Борькой-бурундуком, который выскочил к нам на веранду на стук грецких орехов. (45)Я прожил на даче у Туркиных четыре дня и за это время каких только рассказов и историй не наслушался от Олёны Даниловны и её внучка Вовки!

 

(По Ф.А. Абрамову*)

* Абрамов Фёдор Александрович – русский советский писатель, публицист.

---

(1)Одиннадцать дней назад к нам вошёл наш директор и, словно читая стихи, сообщил нам своим певучим, торжественным голосом: «Господин попечитель учебного округа его сиятельство граф фон Люстих на днях осчастливит наш класс посещением и, быть может, пожелает присутствовать на уроке русского во время диктовки»

(2)Теперь этот день наступил. (3)Мне особенно жалко Тимошу Макарова, моего лучшего друга, сидящего сзади, наискосок от меня. (4)У него недавно был тиф, и он сильно отстал от класса. (5)Его лопоухое, рыжее от веснушек лицо выразило смертельный испуг.

— (6)Тимоша… погоди… я придумал!

(7)В одну секунду я вытаскиваю у себя из-за пазухи верёвочный хвост от смежною змея, привязываю к своему башмаку, а другой конец сую Тимоше: 

— Привяжи к ноге… да покрепче! (8)Дёрну раз – запятая. (9)Два – восклицательный. (10)Три – вопросительный. (11)Четыре – двоеточие. (12)Понял?

(13)Рядом с ним сидит Муня Блохин, маленький, кучерявый и быстрый. (14)Он тотчас ныряет под парту: расширить телефонную сеть. (15)Не может же он допустить, чтобы таким замечательным изобретением пользовался всего один человек! (16)За спиной у Тимоши сидит второгодник Бугай. (17)Нужно провести телефон и к нему. (18)Рядом с Бугаем – Козельский, последний ученик в нашем классе, нужно провести телефон и к нему, не то он выдаст нас всех с головой. (19)За Зюзей Козельским, на Камчатке, у самой стены, сидят знаменитые на всю гимназию пучеглазые братья Бабенчиковы. (20)У них кулаки как гири, нужно протянуть телефонные нити и к ним.

(21)В нашем классе я считался чемпионом диктовки. (22)Я писал без единой ошибки самые дремучие фразы. (23)В запятых не ошибался никогда.

(24)Вот распахнулась дверь, и в класс вошёл какой-то дубоватый незнакомец с неподвижным, топорным лицом и немедленно начал диктовать.

(25)Пришлось поработать моей правой ноге! (26)Всё время, пока длилась диктовка, я дёргал ногою так, что у меня даже в глазах потемнело.

(27)Диктовка была такая (я запомнил её от слова до слова):

«(28)В тот день (дёрг!), когда доблестный Игорь (дёрг!), ведущий войска из лесов и болот (дёрг!), увидел (дёрг!), что в поле (дёрг!), где стояли враги (дёрг!), поднялось зловещее облако пыли (дёрг!), он сказал (дёрг! дёрг! дёрг! дёрг!): „Как сладко умереть за Отчизну!“ (дёрг! дёрг!)»

(29)Наши парты дрожали, как в судороге. (30)Я без устали передавал свои сигналы товарищам. (31)По окончании диктовки дубоватый незнакомец с неподвижным, топорным лицом взял наши тетради и унёс неизвестно куда.

(32)Через неделю в класс деревянной походкой снова вошёл незнакомец и заявил, что комиссия по проверке успехов учащихся рассмотрела тетради с написанной нами диктовкой и отметила одну странную вещь…

— (33)Вот хотя бы Зуев Григорий и Козельский Иосиф… (34)Нельзя ли пригласить их к доске? — и, повернувшись к доске, написал на ней мелом:

«В тот день когда: доблестный Игорь ведущий? войска из лесов и болот увидел что в поле где? стояли, враги поднялось!? зловещее облако пыли?»

— (35)Вот как написал свою диктовку ученик Козельский Иосиф. (36)3а такую диктовку единица, конечно, слишком большая отметка.

(37)Все захохотали, кто-то свистнул. (38)Незнакомец постучал деревянным своим пальцем по кафедре и проговорил уже без всякой улыбки:

— Но есть среди вас такие, что даже нуля недостойны. (З9)Бабенчиков Александр написал свою диктовку так:

«В тот день когда доблестный Игорь веду, щий? вой!ска из ле?сов и бо, лот уви, дел что в поле где стоя, ли вра!ги поднялось зловещее об, лако пы?ли он сказал как слад, ко умереть: за От, чизну».

(40)Беда произошла оттого, что почерк был у меня очень медленный, детский, а у товарищей – быстрый. (41)Когда я с трудом выводил третье или четвёртое слово, мои товарищи уже писали седьмое, девятое. (42)Слепо понадеявшись на мой телефон, товарищи, сидевшие далеко позади, уже не шевелили мозгами. и по сигналу готовы были ставить запятые внутри каждого слова, даже разрезая его пополам.

(43)После этого дня я долго не мог ни кашлянуть, ни засмеяться, ни вздохнуть ни чихнуть – так болели у меня рёбра от той благодарности, которую выразили мне мои сверстники.

 

(По К.И. Чуковскому*)

 

* Чуковский Корней Иванович (настоящее имя – Николай Васильевич Корнейчуков, 1882-1969) – русский советский поэт, публицист, переводчик и литературовед, детский писатель, журналист.

 

---

(1)Дедушка Журки Юрий Григорьевич за свою жизнь собрал множество книг.

(2)В Журкиной комнатке между стенкой и высоким окном стоял узкий стеллаж. (3)Полок семь или восемь. (4)Мама сказала:

— Эти книги дедушка оставил тебе, именно тебе. (б)Специально… (б)Дедушка их очень любил.

(7)Журка растерянно оглядел полки…

(8)На них стояли Пушкин и Джек Лондон, Купер и Катаев, «_л об Уленшпигеле» и «Алиса в Стране чудес». (9)Он видел облезлые кожаные корешки без надписей, края разлохмаченных обложек. (10)Некоторые книжки были совсем без корочек.

(11)Мама вышла, а Журка потянул с полки книгу. (12)Наугад. (13)Откинул тонкий самодельный переплёт… (14)Тихо вздохнул и сел на кровать.

(15)На грубой серой бумаге было отпечатано редкими старинными буквами:

Ж У Р Н А Л Ъ

п е р в а г о путешествия

Р о с с i я н ъ

в округъ 3 е м н а г о шара

…(16)Сначала Журка медленно листал, потом встряхнулся, обвёл глазами полки. (17)Вскочил, выдернул сразу несколько книг. (18)Оказалось, что это два тома «Путешествий» капитана Головнина, изданные в 1819 году, и сразу три «Робинзона». (19)Один был совсем старинный – 1789 года – и назывался почему-то «Новый Робинзон». (20)Второй носил название «Робинзон-младший» (21)На титульном листе стоял 1853 год, и Журка вспомнил, что, кажется, в этом году произошло Синопское сражение. (22)Третий Робинзон оказался самым молодым – тридцатых годов XX века. (23)Зато он был самый толстый, и Журка с восторженной дрожью увидел, что там не только всем известные приключения на необитаемом острове. (24)Там ещё и вторая часть – дальнейшие путешествия Робинзона. (25)Журка даже и не знал, что есть на свете такая книга…

(26)3а открытым окном захлопал ладонями листьев, резко зашумел тополь. (27)Влетели в комнату холодные брызги. (28)Упали на жёлтые страницы старой книги. (29)Журка машинально отодвинулся и даже не понял, что начался дождь. (30)Это брызгали волны, хлопали паруса и шумели ветры… (31)Вошла мама.

— (32)Давай-ка закроем окно. (ЗЗ)Кажется, будет гроза.

(34)Журка никогда не боялся грозы. (35)Даже если грохало и сверкало над самой головой. (36)Он и сейчас ответил:

— Ну и что? (37)Я не боюсь.

(38)Мама плотно прикрыла створки, посмотрела на обложенного книгами Журку, улыбнулась и спросила:

— Нравится? (39)Интересно?

(40)Журка сперва рассеянно кивнул, потом поднял глаза.

— (41)Ма… (42)Тут не только интересно. (43)Тут дело даже не в этом…

(44)Она ласково наклонилась над ним:

— А в чём, Журавушка?

(45)Но он не знал, как сказать. (46)Как объяснить радостное замирание души когда думаешь, что, может быть, эту книгу читал в палатке под Измаилом Суворов или в селе Михайловском Пушкин. (47)Вот эти самые страницы. (48)Эти самые буквы. (49)И книги рассказывали им то же самое, что ему, Журке (50)Они были как люди, которые за одну руку взяли Журку, а за другую тех, кто жил сто и двести лет назад. (51)Тех, кто ходил в атаку под Бородином, писал гусиными перьями знаменитые поэмы, дрался стальными блестящими шпагами на дуэлях и мотался на скрипучих фрегатах среди штормовых волн Южного океана. (52)У не открытых ещё островов. (53)Эта жизнь приблизилась к Журке, стала настоящей. (54)И у Журки холодела спина.

(55)Мама, я не знаю… (56)Он помолчал и чуть не сказал про книги: «Они живые». (57)Но отчего-то застеснялся.

 

(По В.П. Крапивину*) 

* Крапивин Владислав Петрович (1938-2020) – известный советский и российский детский писатель.

---

(1)Вскоре к нашей компании присоединился Иленька Грап. (2)Иленька был мальчик лет тринадцати, худой, высокий, бледный, с птичьей рожицей и добродушно-покорным выражением. (3)Когда я теперь вспоминаю его, я нахожу, что он был очень услужливый, тихий и добрый мальчик; тогда же он мне казался таким презренным существом, о котором не стоило ни жалеть, ни даже думать.

(4)Когда игра в разбойники прекратилась, мы начали возиться и щеголять друг перед другом разными гимнастическими штуками. (5)Иленька с робкой улыбкой удивления поглядывал на нас и, когда ему предлагали попробовать то же, отказывался, говоря, что у него совсем нет силы.

(6)Серёжа беспрестанно хохотал и затеивал новые шалости: перепрыгивал через три стула, поставленные рядом, через всю комнату перекатывался колесом, становился кверху ногами на книги Татищева, положенные им в виде пьедестала на середину комнаты, и при этом выделывал ногами такие уморительные штуки, что невозможно было удержаться от смеха. (7)После этой последней штуки он задумался, помигал глазами и вдруг с совершенно серьёзным лицом подошёл к Иленьке: «Попробуйте сделать это; право, это нетрудно». (8)Грап, заметив, что общее внимание обращено на него, покраснел и чуть слышным голосом уверял, что он никак не может этого сделать.

— (9)Да что ж в самом деле, отчего он ничего не хочет показать? (10)Непременно надо, чтобы он встал на голову!

(11)И Серёжа взял его за руку.

— (12)Непременно, непременно на голову! — закричали мы все, обступив Иленьку, который в эту минуту заметно испугался и побледнел, схватили его за руку и повлекли к книгам.

— (13)Пустите меня, я сам! — кричала несчастная жертва.

14)Но эти крики отчаяния ещё более воодушевляли нас; мы помирали со смеху.

(15)Володя и старший Ивин нагнули ему голову и поставили её на стопку книг; я и Серёжа схватили бедного мальчика за тоненькие ноги, которыми он махал в разные стороны, засучили ему брюки до колен и с громким смехом вскинули их кверху; младший Ивин поддерживал равновесие всего туловища. 

(16)Случилось так, что после шумного смеха мы вдруг все замолчали, и в комнате стало так тихо, что слышно было только тяжёлое дыхание несчастного Грапа. (17)В эту минуту я не совсем был убеждён, что всё это очень смешно и весело.

(18)Иленька, как что-то безжизненное, грохнулся на землю и от слёз мог только выговорить:

— За что вы меня тираните?

(19)Плачевная фигура бедного Иленьки с заплаканным лицом поразила нас; мы все молчали и старались принуждённо улыбаться.

(20)Отвернувшись, Иленька громко зарыдал.

(21)Я не сообразил того, что бедняжка плакал, верно, не столько от физической боли, сколько от той мысли, что пять мальчиков без всякой причины, все согласились ненавидеть и гнать его.

(22)Я решительно не могу объяснить себе жестокости своего поступка. (23)Как я не подошёл к нему, не защитил и не утешил его? (24)Куда девалось чувство сострадания, заставлявшее меня, бывало, плакать навзрыд при виде выброшенного из гнезда галчонка? (25)Неужели это прекрасное чувство было заглушено во мне желанием казаться перед Серёжей таким же молодцом, как и он сам?

 

(По Л.Н. Толстому*)

 * Толстой Лев Николаевич (1828-1910) – русский писатель и мыслитель, просветитель, публицист.

---

(1)Край пруда порос сплошь кувшинками. (2)Лодка взрезала эту гущу с сухим шорохом. (3)В разрывах зарослей проступала вода пруда, как сок арбуза в треугольнике разреза.

(4)Мальчик и девочка стали рвать кувшинки. (5)Оба ухватились за один и тот же нервущийся и тугой, как резина, стебель. (6)Он стянул их вместе. (7)Дети стукнулись головами. (8)Лодку, как багром, подтянуло к берегу. (9)Стебли перепутывались и укорачивались, белые цветы с яркою, как желток, сердцевиной уходили под воду и выныривали со льющеюся из них водою.

(10)Надя и Ника продолжали рвать цветы, всё более накреняя лодку и почти лёжа рядом на опустившемся борту.

— (11)Надоело учиться, — сказал Ника. — (12)Пора начинать жизнь, зарабатывать, идти в люди.

— (13)А я как раз хотела попросить тебя объяснить мне квадратные уравнения. (14)Я так слаба в алгебре, что дело чуть не кончилось переэкзаменовкой.

(15)Нике в этих словах почудились какие-то шпильки. (16)Ну, конечно, она ставит его на место, напоминая ему, как он ещё мал. (17)Квадратные уравнения! (18)А они ещё и не нюхали алгебры.

(19)Не выдавая, как он уязвлён, он спросил притворно равнодушно, в ту же минуту поняв, как это глупо:

— Когда ты вырастешь, за кого ты выйдешь замуж?

— (20)О, это ещё так далеко. (21)Вероятно, ни за кого. (22)Я пока не думала.

— (23)Не воображай, пожалуйста, что мне это очень интересно.

— (24)Тогда зачем спрашиваешь?

— (25)Ты дура.

(26)Они начали ссориться. (27)Нике вспомнилось его утреннее женоненавистничество. (28)Он пригрозил Наде, что, если она не перестанет говорить дерзости, он её утопит.

— (29)Попробуй, — сказала Надя.

(30)Он схватил её поперёк туловища. (31)Между ними завязалась драка. (32)Они потеряли равновесие и полетели в воду. (33)Оба умели плавать, но водяные лилии цеплялись за их руки и ноги, а дна они ещё не могли нащупать. (34)Наконец, увязая в тине, они выбрались на берег.

(35)Вода ручьями текла из их башмаков и карманов. (36)Особенно устал Ника. (37)Если бы это случилось совсем ещё недавно, не дальше чем

нынешней весной, то в данном положении, сидя мокры-мокрёшеньки вдвоём после такой переправы, они непременно бы шумели, ругались бы или хохотали. (38)А теперь они молчали и еле дышали, подавленные бессмыслицей случившегося. (39)Надя возмущалась и молча негодовала, а у Ники болело всё тело, словно ему перебили палкою ноги и руки и продавили рёбра. (40)Наконец тихо, как взрослая, Надя проронила: «Сумасшедший!» – и он также по-взрослому сказал: «Прости меня». (41)Они стали подниматься к дому, оставляя мокрый след за собой, как две водовозные бочки. (42)Их дорога лежала по пыльному подъему, кишевшему змеями, невдалеке от того места, где Ника утром увидал змею. (43)Ника вспомнил волшебную приподнятость ночи, рассвет и своё утреннее всемогущество, когда он по своему желанию повелевал природой. «(44)Что приказать ей сейчас?» – подумал он. (45)Чего бы ему больше всего хотелось? (46)Ему представилось, что больше всего хотел бы он когда-нибудь ещё раз свалиться в пруд с Надей и много бы отдал сейчас, чтобы знать, будет ли это когда-нибудь или нет.

 

  (По Б. Л. Пастернаку*)

 

* Пастернак Борис Леонидович (1890-1960) – выдающийся писатель XX века, лауреат Нобелевской премии по литературе.

---

(1)Мария Нарышкина родом из глухого, забросанного песками городка Астраханской губернии. (2)С детства Мария видела волнующиеся от легчайшего ветра песчаные степи прикаспийского края, караваны верблюдов, уходящих в Персию, загорелых купцов, охрипших от песчаной пудры, и дома в восторженном исступлении читала географические книжки отца. (3)Пустыня была её родиной, а география – поэзией.
(4)По примеру отца девушка закончила педагогический институт. (5)Марию Никифоровну назначили учительницей в дальний район – село Хошутово, на границе с мёртвой среднеазиатской пустыней.
(6)Первый раз видела Мария Никифоровна настоящую бурю в глубине пустыни. (7)Хошутово было почти совсем занесено песком. (8)На улицах лежали целые сугробы мельчайшего беловатого песка, надутого с плоскогорий Памира. (9)Песок подходил к подоконникам домов, лежал буграми на дворах и точил дыхание людей. (10)Всюду стояли лопаты, и каждый день крестьяне работали, очищая усадьбы от песчаных заносов. (11)Мария Никифоровна увидела тяжкий и почти ненужный труд, потому что расчищенные места снова заваливались песком, увидела молчаливую бедность и смиренное отчаяние.
(12)Крестьяне на школу глядели равнодушно, она им была не нужна в их положении. (13)И Мария Никифоровна догадалась: в школе надо сделать главным предметом обучение борьбе с песками, обучение искусству превращать пустыню в живую землю.
(14)Тогда она созвала крестьян в школу и рассказала им про своё намерение. (15)Крестьяне ей не поверили, но сказали, что дело это славное. (16)В округе^[1] учительнице дали книги и посоветовали самой преподавать песчаное дело.
(17)Прошло два года. (18)С большим трудом к концу первого лета удалось Марии Никифоровне убедить крестьян устраивать каждый год добровольные общественные работы – месяц весной и месяц осенью.
(19)И уже через год Хошутова было не узнать. (20)Растительные посадки защитными полосами зеленели вокруг орошаемых огородов, длинными лентами окружили Хошутово со стороны ветров пустыни.
(21)Около школы Мария Никифоровна задумала устроить сосновый питомник, чтобы перейти уже к решительной борьбе с пустыней. (22)Учительница вычитала, что посевы, заключённые меж полосами сосновых насаждений, дают удвоенные и утроенные урожаи, потому что дерево бережёт снежную влагу и хранит растение от истощения горячим ветром. (23)Даже кустарниковые посадки увеличили намного урожай трав, а сосна – дерево попрочней.
(24)Хошутово издавна страдало от недостатка топлива. (25)Теперь кустарник дал жителям топливо и прут, из которого они научились делать корзины, ящички, а особо искусные – даже стулья, столы и прочую мебель.
(26)Пустыня понемногу зеленела и становилась приветливей. (27)Школа Марии Никифоровны всегда была полна не только детьми, но и взрослыми, которые слушали чтение учительницы про мудрость жить в песчаной степи.
(28)Через несколько лет учительницу вызвали в округ и сказали:
— Знаете что, Мария Никифоровна, пожалуй, теперь в Хошутове обойдутся и без вас.
— (29)Это как же? — изумилась учительница.
— (30)А так: население уже обучилось бороться с песками. (31)А вы не согласились бы перевестись в Сафуту?
— (32)Что это за Сафута? — спросила Мария Никифоровна.
— (33)Сафута – тоже село, — ответил начальник. — (34)Если бы вы, Мария Никифоровна, поехали в Сафуту и обучили бы местное население культуре песков, тогда Сафута привлекла бы к себе и других, а те, кто уже поселился там, не разбежались бы. (35)Вы понимаете меня теперь, Мария Никифоровна?.. (36)Кстати, мы давно не можем найти кандидата в Сафуту: глушь, даль – все отказываются. (37)Как вы на это смотрите, Мария Никифоровна?..
(38)Мария Никифоровна задумалась: «Неужели молодость придётся похоронить в песчаной пустыне и умереть в кустарнике, считая это полумёртвое деревцо в пустыне лучшим для себя памятником и высшей славой жизни?..»
(39)Потом Мария Никифоровна поняла всю безысходную судьбу людей, зажатых в барханы песков, и сказала удовлетворённо:
— Ладно. (40)Я согласна... (41)Постараюсь приехать к вам через пятьдесят лет старушкой... (42)Приеду не по песку, а по лесной дороге. (43)Дожидайтесь!
(44)Начальник в удивленье подошёл к ней:
— Вы, Мария Никифоровна, могли бы заведовать целым народом, а не школой. (45)Пустыня – будущий мир, а люди будут благодарны, когда в пустыне вырастет дерево… 

 

(По А. Платонову*)

 

* Платонов Андрей (настоящее имя – Андрей Платонович Климентов, 1899-1951) – русский советский писатель, поэт и публицист, драматург, киносценарист, военный корреспондент.

^[1] Округ – административное подразделение государственной территории.

---

(1)Прошлым летом я жил в маленьком городке на одной из наших полноводных рек. (2)Около этого городка сажали сосновые леса.

(3)Однажды я побывал в лесничестве. (4)Оно помещалось на окраине городка над рекой. (5)Около дома, где помещалось лесничество, разросся по склону оврага тенистый сад. (6)По дну оврага протекала речушка. (7)Она была тихая, с ленивым течением и густыми зарослями по берегам. (8)В этих зарослях была протоптана к воде тропинка, а около неё стояла скамейка. (9)В свободные минуты лесничий Михаил Михайлович, Анюта и другие сотрудники лесничества любили немного посидеть на этой скамейке, посмотреть, как толчётся над водой мошкара и как заходящее солнце догорает на облаках, похожих на парусные корабли.

(10) В этот вечер я тоже застал Михаила Михайловича и Анюту на скамейке на берегу реки.

(11) В омуте у наших ног плавала необыкновенно зелёная ряска. (12)На чистых местах цвёл водокрас – белые и тонкие, как папиросная бумага, цветы с красной сердцевиной. (13)Выше омута на крутом берегу островами разросся кипрей.

— (14)Кипрей — это наш помощник, — заметил Михаил Михайлович.

— (15)А чем он вам помогает? (16)До сих пор я только знал, что его листья заваривают вместо чая.

— (17)Потому его и прозвали в народе иван-чаем, — объяснил

 Михаил Михайлович. — (18)А помогает он нам вот чем…

(19)Кипрей всегда разрастается на лесных пожарищах и порубках. (20)Недавно ещё его считали сорной травой. (21)Лесники безжалостно вырывали весь кипрей, что вырастал рядом с молодыми сосенками. (22)Делали это они потому, что считали, будто растение заглушает побеги сосен, отнимает у них свет и влагу. (23)Но вскоре заметили, что сосенки в тех местах, где уничтожили кипрей, совсем не могут бороться с холодом и от первых же утренних морозов, какие бывают в начале осени, начисто погибают. (24)Учёные, конечно, начали искать причину этого и наконец нашли.

(25)Оказалось, что кипрей – очень тёплый цветок. (26)Когда ударит осенний мороз и иней посеребрит траву, то около кипрея инея нет, потому что рядом с ним стоит тёплый воздух. (27)Этот цветок выделяет из себя теплоту. (28)И заметьте, что кипрей всегда разрастается рядом с молодыми соснами. (29)Это их сторож. (30)Их защитник, их нянька. (31)Бывает, в сильный мороз у кипрея отмёрзнет вся верхушка, а он всё равно не сдаётся, живёт и дышит теплотой. (32)Самоотверженный цветок! (33)И в этой теплоте растут себе без страха все соседи кипрея, все слабенькие побеги, пока зима не прикроет их, как ватным одеялом, глубоким снежком.

— (34)Кипрей, — сказала Анюта, — не только воздух обогревает, но и почву, так что и корешки всех этих побегов не замерзают.

— (35)Вы думаете, один кипрей такой замечательный? — спросил меня Михаил Михайлович. — (36)Почти про каждое растение можно рассказать такие удивительные вещи, что вы просто ахнете. (37)Что ни цветок, то прямо рассказ. (38)Растения спасают нас от болезней, дают крепкий сон, свежие силы, одевают, кормят — всего не перечтёшь. (39)Нет у нас лучших друзей, чем растения. (40)Да если бы я умел рассказывать сказки, я бы о каждой травинке, о каждом каком-нибудь незаметном маленьком лютике или колоске порассказал бы такое, что все старые добрые сказочники мне бы позавидовали.

(41)На следующий день я ходил вместе с Анютой в Моховой лес, видел заросли кипрея в молодых посадках, и с тех пор я начал относиться к цветам кипрея и к молодым сосенкам как к своим верным друзьям.

(42)Перед отъездом я сорвал кисть кипрея. (43)Анюта высушила её мне в сухом песке. (44)От этого цветы сохранили свою яркую пунцовую окраску. (45)У себя в Москве я заложил эту сухую кисть кипрея в толстую книгу. (46)Называлась она «Русские народные сказки». (47)И каждый раз,

 когда я раскрывал эту книгу, я думал о том, что жизнь, окружающая нас, хотя бы жизнь вот этого простого и скромного цветка, бывает интереснее самых волшебных сказок.

 

(По К.Г. Паустовскому*)

* Паустовский Константин Георгиевич (1892-1968) – известный русский писатель, классик отечественной литературы.

---

(1)Узкая, как ниточка, тропинка темнела среди сугробов. (2)Павлик пробрался по ней на середину пруда, к проруби, вытащил из-за пазухи топорик и ударил по кромке льда. (3)Брызнули, сверкая в лунном свете, осколки. (4)Павлик ударил ещё несколько раз и отколол большой кусок льда. (5)Он облегчённо вздохнул и посмотрел сквозь него на луну. (6)Яркий диск сразу скривился в бесформенное пятно, золотыми ручейками разбежался по ледяным изломам. (7)Лёд был хороший, без пузырьков.
(8)Сегодня утром Павлик, Олег и Галка решили строить телескоп. (9)Не какую-нибудь трубку с очковыми стёклами, а громадный, длиной метра в четыре, чтобы не только Луна, но и все планеты были видны как на ладони. (10)Три больших листа фанеры для раздвижной трубы обещал достать Олег. (11)Галка сказала, что принесёт линзу от фильмоскопа, нужную для окуляра.
(12)Павлик же взялся сделать объектив. (13)Он решил выточить его изо льда и потом отполировать. (14)Каждый, кто читал книгу Жюля Верна «Путешествия капитана Гаттераса», помнит, как доктор Клоубони разжёг костёр с помощью ледяной линзы. (15)А почему нельзя использовать такую же линзу для объектива?
(16)Андрейка возвращается из школы. (17)На пустыре несколько ребят строят не то крепость, не то ещё что-то. (18)Андрейка замечает Павлика и Галку. (19)Он нерешительно подходит.
— (20)Павлик, вы чего это тут делаете? — робко заводит он разговор.
— (21)Придёт время, узнаешь, — говорит Павлик.
— (22)А когда... (23)Когда узнаю? — снова заговаривает он.
— (24)Скоро, — отвечает Павлик, не оборачиваясь. (25)Он прячет в щель между снежными кирпичами большую круглую коробку из-под конфет и говорит Галке и Олегу:
— Запомните, где эта штука лежит. (26)Только не открывайте и руками не трогайте, иначе всё пропадёт. (27)Сами понимаете…
(28)Андрейке очень хочется узнать, что за вещь спрятана в коробке, но Павлик больше не обращает на него внимания. (29)Понурившись, Андрейка бредёт домой…
(30)Сделав уроки, Андрейка идёт на ледяную гору и катается до тех пор, пока синие сумерки не становятся совсем густыми. (31)Усталый, он возвращается домой через пустырь. (32)Он бредёт вдоль забора и замечает, что на соседнем дворе собралась «армия» Мишки Кобзаря. (33)Андрейка приникает к забору и прислушивается. (34)К Мишке подходят разведчики. (35)Они начинают докладывать наперебой. (36)Слышит Андрейка сбивчивые фразы:
— На пустыре… крепость…
— (37)Пушка большущая…
(38)Важно махнув рукой, Мишка останавливает их и приказывает:
— Разведчикам отправиться в крепость противника. (39)Узнать её план и устройство пушки. (40)Захватить все военные документы.
(41)Разведчики направляются к забору.
(42)Андрейка вспоминает про круглую коробку и во весь дух мчится к снежному сооружению.
(43)Через полчаса Андрейка врывается к Павлику.
— (44)Я не трогал руками, — кричит Андрейка. — (45)Я спрятал её на чердаке, чтоб не нашли Мишкины разведчики... (46)Ну, я про ту коробку говорю…
(47)По обледенелым перекладинам лестницы они карабкаются на чердак.
— (48)Где коробка? — нетерпеливо спрашивает Павлик.
— (49)Я её положил на кирпич дымохода. (50)Где потеплее, — довольно поясняет Андрейка.
«(51)Погибла линза», — думает Павлик. (52)Он вспоминает, как обтёсывал ножом грубый кусок льда, как целых два дня полировал его, делал оправу, чтобы тёплыми руками не испортить гладкую поверхность... (53)Дать бы Андрейке по шее за его глупую помощь!
(54)Довольный Андрейка садится верхом на балку и тараторит, блестя глазами:
— Они туда, а я коробку за пазуху. (55)А сам в снег — бах!.. (56)Они мимо меня, а я сюда. (57)Пусть ищут... боевые документы.
(58)Павлик, открывший уже рот, чтобы назвать Андрейку болваном, молчит почему-то. (59)Потом говорит хмуро:
— Пойдём скорее... (60)Поторопись…
(61)Через голову Андрейки Павлик видит коробку на кирпичном выступе дымохода. (62)Коробка совсем раскисла от воды. (63)Теперь уже всё равно…
(64)Андрейка счастливо смеётся.
— (65)Здорово я их обдурил, верно?
— (66)Верно, — говорит Павлик, поворачивая его спиной к дымоходу. — (67)Пойдём обратно. (68)Коробка пусть лежит пока.
— (69)А что в ней?
— (70)Да так, ерунда... (71)Это вчера было важно. (72)Я потом расскажу.
— (73)Павлик, — шепчет Андрейка. — (74)А я... настоящий друг?
— (75)Настоящий, — слышит Андрейка. — (76)Самый настоящий.

 

(По В.П. Крапивину*)

* Крапивин Владислав Петрович (род. в 1938 г.) – советский и российский детский писатель.

---

(1)Жили-были в предвоенном Ленинграде художник Пётр Петрович и его жена Елена Аркадьевна. (2)И был у них Дар, чёрный красавец пинчер. (3)Хозяева души не чаяли в своём Даре. (4)Умнейший, благороднейший пёс! (5)И в высшей степени услужливый. (6)Скажем, возвращаются они с покупками из магазина или с рынка.

(7)Позволить Елене Аркадьевне тащить сумку? (8)Ни за что на свете! (9)Лёгкую поклажу в зубы, а та, что потяжелее, – на спину. (10)И вышагивает, слегка пружиня сухие, мускулистые ноги в коричневых чулочках, чуть-чуть грузноватый, закормленный и всё-таки элегантный, подтянутый, с тонкой лоснящейся кожей с рыжими подпалами, как бы весь налитый жаром изнутри.

(11)В то лето, когда Дару исполнилось десять лет, в советский дом вломилась война. (12)Петра Петровича как белобилетника^[1] на фронт не взяли, но он напросился на оборонные работы, а вместе с ним отправился и Дар. (13)Никакими строгостями не могли удержать его. (14)Дар не рыл с утра до ночи раскалённый песок лопатой, не долбил ломом клёклую, ставшую каменной в то жаркое лето глину, не надрывался над стопудовой тачкой, но он тоже строил оборону. (15)Ибо одно его присутствие тут, вблизи от ревущего огня и железа, один его неунывающий вид снимал с людей усталость, наполнял их бодростью и верой. (16)А Пётр Петрович, слабенький, вечно зябнувший Пётр Петрович… (17)Что бы он делал без своего верного друга? (18)Спать приходилось под открытым небом, прямо на земле, а потом и вообще пошли холодные ночи – замерзай, щёлкай зубами до самого утра. (19)А когда рядом с тобой Дар – привались к его горячему мягкому боку и лежи, как на печи.

(20)Осенью в осаждённом городе начался голод. (21)Петру Петровичу и Елене Аркадьевне пришлось туго вдвойне: на Дара карточку не давали. (22)Друзья в один голос твердили: надо прощаться с Даром. (23)Это безумие – держать собаку в такое время. (24)Но Пётр Петрович и слышать не хотел. (25)Предать друга в беде, да как после этого жить? (26)Раз в сумерках Пётр Петрович прохаживался с Даром возле своего дома. (27)Был уже снег, припекал мороз. (28)Петра Петровича била дрожь. (29)Уже когда они подходили к парадным воротам дома, на них напали двое мужчин. (30)Они ткнули Петра Петровича рукой, и он упал, а на Дара пытались накинуть сетку. (31)Дар в один миг раскидал доходяг, и, если бы Пётр Петрович не успел подать команду, неизвестно, чем бы всё кончилось. (32)После этого случая Пётр Петрович уже не решался выводить пса из дома, да ему и самому не под силу стали прогулки: он слёг.

(33)В середине декабря Петра Петровича удалось устроить в госпиталь. (34)Дар проводил своего хозяина до госпиталя и затем, несмотря на лютую стужу (а ведь у него была очень короткая шерсть), долго сидел у занесённого снегом крыльца и безутешно, как это умеют только собаки, плакал.

(35)С этого дня Елена Аркадьевна целыми днями пропадала на толкучке. (36)Картины видных мастеров, золотые кольца, браслеты, редкие книги – всё меняла на землистый блокадный хлеб с множеством примесей – только бы спасти своего Петю. (37)Однажды ей крупно повезло: она сумела на одну бесценную вещицу выменять кусочек свежей благоухающей печени. (38)Сразу воспрянувшая духом, Елена Аркадьевна сварила печень в кастрюльке и тем же часом отправилась в госпиталь.

— (39)Петюля, Петюленька! (40)Что я тебе сегодня принесла-то! — она вынула из сумки свёрток, развернула и застонала: перепутала… (41)Вместо кастрюльки с печенью завернула такую же на вид кастрюльку с кипятком, которым грелась перед тем, как выйти на улицу. (42)Она не помнила, как бежала назад мёртвыми, безлюдными улицами и переулками, барахталась в снежных сугробах, не помнила, как поднималась к себе на второй этаж, открывала дверь. (43)Все мысли, всё её помутневшее от ужаса сознание были сосредоточены на маленькой продымлённой кастрюльке, забытой на чугунной «буржуйке». (44)И на Даре, на голодном Даре, по её вине оставшемся один на один с одуряюще вкусно пахнущей печенью.

(45)Дар не прикоснулся к кастрюльке, даже крышку не сбил с неё. (46)Но что стоило ему это? (47)На полу была лужа слюны.

 

(По Ф.А. Абрамову*)

 

* Абрамов Фёдор Александрович (1920-1983) – русский советский писатель, публицист.

 

^[1] Белобилетник – человек, признанный негодным к военной службе.

---

(1)В конце весны, когда просохли дороги, припекало солнце и проклюнулась из почек острая зелень, Володя шёл из школы и думал о том, что скоро лето. (2)Лето, сами понимаете, лучшее время в году. (3)Дел летом, конечно, много, но и времени больше. (4)Книжки про войну можно почитать, и от телевизора ни старшая сестра, ни мама не прогонят. (5)А есть и много других интересных дел. (6)Например, пасти лошадей. (7)Лошадей Володя любит. (8)И многих знает.

(9)Володя вздохнул. (10)Собирались они с Генькой после уроков идти на рыбалку, а теперь что? (11)Генька вчера недоучил стихотворение – и пожалуйста: сидит в школе после уроков, учит. (12)Нет, нехорошо без Геньки, раз вместе хотели. (13)Да и есть хочется. (14)Самое время для обеда. (15)Вон у дальнего конца конюшни, у коновязи, стоят запряжённые в телеги Гордый, Герой и ещё четыре коня.

(16)Упругий ветер из-за реки прилетел, подтолкнул Володю в спину: шагай домой. (17)У ближней стены конюшни весело завизжали и притворно заохали две девчонки: ветер унёс от них какие-то бумажки. (18)Володя усмехнулся. (19)Девчонки ещё маленькие, Лилька и Тамара. (20)В школу не ходят, с куклами играют пока. (21)Наверно, тоже обед готовят. (22)С баночками возятся. (23)Вон, даже печку устроили…

— (24)Эй, вы что делаете!

(25)Их как ветром сдуло. (26)А язык огня, бледный, почти невидимый на солнце, метнулся над травой, лёг по ветру, коснулся стены конюшни… (27)Если бы хоть чуточку быть поближе: подскочить, ударить печку ногой, отбросить в сторону! (28)Поздно. (29)Стены с осени обложены для тепла сухим льном. (30)Кое-где он в снопах, кое-где растрёпан. (31)Прошлогодний лён как порох…

(32)Только что, секунду назад, всё было хорошо. (33)Весенний день, близкое лето, мысли о каникулах. (34)А теперь стремительно взметнулась беда стеной огня, бесцветного, почти бездымного, но такого жгучего, что Володя отскочил на два шага и громко крикнул.

(35)А кругом было солнечно и пусто, кричи – не кричи. (36)И тихо. (37)Только лён шелестел в огне, и пламя нарастало со свистящим шумом. (38)Ветер, который полминуты назад добродушно играл с Володей, гнал теперь огонь вдоль крыши и стен длинной конюшни.

(39)У коновязи, ломая оглобли, вздыбились лошади. (40)Ещё немного, и огонь подойдёт к тому концу. (41)Володя бросил сумку и, на ходу открывая ножик, побежал к лошадям.

(42)Гнедая кобыла Ритка пятилась, дико мотала мордой и натягивала вожжи, примотанные к жерди. (43)Мягким, почти жестяным лезвием Володя ударил по ремню… (44)Даже зарубки не осталось. (45)Володя повис на вожжах и начал кромсать, давить, царапать сыромятную кожу. (46)Он чуть не плакал от беспомощности и досады.

(47)Морда Ритки была у самого плеча, вожжи дёргались. (48)Потом вдруг лопнули, и Володю отбросило. (49)Ритка, гремя телегой, поскакала от конюшни.

(50)Володя забрался на жерди коновязи. (51)Конь по кличке Герой, такой знакомый, добрый, сейчас храпел и рвал упряжь. (52)Мальчик опять резал тонким лезвием неподатливую кожу, а рядом с ним металась, рвалась то назад, то вперёд оскаленная морда одичавшего от ужаса коня. (53)А ветер был уже горячим, и громкий шорох пылающего льна нарастал и нарастал…

(54)Володя резал и разматывал ремни, стараясь ни о чём не думать. (55)Ни о ветре, ни о близком огне, ни о том, куда ускакали кони. (56)Только торопил себя: скорее, скорее! (57)Он успел. (58)Он даже не помнил, какую лошадь освободил последней. (59)Просто отшатнулся, чтобы не зашибло оглоблей, отскочил от коновязи.

(60)Огонь был уже близко. (61)Володя отбежал на несколько шагов, чтобы уйти из потока горячего ветра. (62)Оглянулся. (63)Лошади не убежали. (64)Они ходили неподалёку, словно не решались бросить Володю одного.

(65)Подбегали взрослые… (66)Володя вернулся к конюшне. (67)Чёрная, с провалившейся крышей, она дымилась, но огня уже не было. (68)Пожарные хлестали по обугленным стенам упругими водяными бичами.

— (69)Это девчонки баловались, — устало сказал Володя и вытер лицо пыльным обшлагом^[1]. (70)На обшлаге были хлопья сажи, и на лице остались тёмные полоски. (71)Тогда все посмотрели на Володю, вдруг замолчали и стали медленно собираться вокруг. (72)Сзади оказался отец, обнял за плечи…

 

(По В.П. Крапивину*)

* Крапивин Владислав Петрович (род. в 1938 г.) – советский и российский детский писатель.

---

(1)Это была небольшая уютная лужайка, окружённая кустами боярышника и кривыми акациями. (2)Мы помещались на краю лужайки в большой яме, посредине которой весело пылал костёр, а по краям, на свежей траве и листьях, располагалась шайка из пяти человек: предводитель Илья Лохмачёв, и мы – Гичкин, Луговой, Прехин и малыш Петя.

(3)Лохмачёв ходил, заломив фуражку набок, изогнувшись боком и насвистывая всё время разные грубые марши. (4)Голос имел сиплый, и разговор его как раз подходил к голосу.

— (5)Разрази меня гром, если я не голоден как собака!

(6)Сегодня в нашей компании был ещё посторонний мальчик, и поэтому Лохмачёв старался казаться ещё страшней, грубей и заносчивей.

— (7)Если на днях у Хрустальных скал найдут разбитый бриг и вся команда будет висеть на реях, ты помалкивай. (8)А если проболтаешься, тебя постигнет участь Одноглазого Джима, — сказал он ошеломлённому Постороннему Мальчику.

— (9)Какого Одноглазого Джима? — спросил заинтересованный Гичкин.

— (10)Гром и молния! (11)Они не знают, как я расправился с Одноглазым Джимом в Южной Америке!

— (12)Да ты разве был в Южной Америке?

— (13)Был, — сказал хладнокровно Лохмачёв, поглядывая на костёр. — (14)Два года назад. (15)С отцом. (16)Он был торговцем невольниками.

— (17)Да как же так: ведь твой отец служит в казначействе чиновником?

— (18)Ну, и служит. (19)Что тут удивительного: нельзя же заниматься всё время одним делом.

— (20)А со львами тебе приходилось иметь дело?

— (21)Изредка. (22)Однажды я привязал мустанга к кусту алоэ и погнался за львицей, не заметив, как два львёнка подобрались к коню и растерзали в пять минут.

— (23)Маленькие были львята? — спросил Посторонний Мальчик странным тоном.

— (24)Маленькие…

— (25)Тогда ты говоришь неправду. (26)Маленькие львята не могут растерзать лошадь.

— (27)Каррамба! — вскричал свирепо Лохмачёв. — (28)Не хотите ли вы, господинчик, сказать, что я лгу? (29)О, лучше бы вам тогда и на свет не родиться!

— (30)Я говорю только, что маленькие львята лошади не растерзают.

— (31)Да ты откуда это знаешь?

— (32)Видел…

— (33)Что видел? (34)Где видел?

— (35)В Берлине… (36)Мы с отцом были в зоопарке. (37)Я видел, как сторож вынимал голыми руками за шиворот двух львят и они держали себя как котята.

(38)Странно: все рассказы Лохмачёва об Америке и мустангах сразу потускнели перед Берлином Постороннего Мальчика.

(39)Наглый, развязный Лохмачёв и сам это почувствовал.

— (40)Ты говоришь вздор! (41)Моим львятам было уже по три месяца, а твои, вероятно, только что родились.

— (42)Нет… (43)Я спрашивал у сторожа, и он сказал, что им уже по пять месяцев.

— (44)Как же ты спрашивал, — захохотал Лохмачёв, — если в Берлине сторож – немец?

— (45)Потому что я говорю по-немецки, — коротко объяснил Посторонний Мальчик.

— (46)Врёшь ты! — неожиданно сказал Лохмачев. — (47)Ни в Берлине ты не был, ни львят не видел, и по-немецки ты не говоришь.

— (48)Я не вру, — сказал Посторонний Мальчик, пожимая плечами. — (49)А вот ты просто выдумываешь всё. (50)Если ты был в Америке, по-индейски говорить умеешь?

— (51)Ха-ха! (52)Получше, чем ты по-немецки.

— (53)Ну, ладно, — усмехнулся таинственный Посторонний Мальчик. — (54)Идём же!

…(55)Перед нами стоял высокий медно-красный мужчина с чёрными длинными волосами.

— (56)Вот, господа, — сказал Посторонний Мальчик звонким смелым голосом. — (57)Это индеец-сиукс. (58)Лохмачёв, поговори с ним на его языке. (59)Ты же разговариваешь.

(60)Лохмачёв побледнел, потом покраснел и, опустив голову, выскочил из номера.

(61)Весёлой гурьбой отправились мы на свою излюбленную лужайку… (62)Костёр уже погас, солнце склонялось к западу.

— (63)Урра! — крикнули мы. — (64)Да здравствует новый атаман!

(66)Лохмачёв упёр руки в боки и разразился страшным хохотом.

— (67)Бунт? (67)Ну, ладно! (68)Вы ещё повисите у меня на реях. (69)Кто ещё остался мне верен?

(70)И раздался неожиданно для нас тонкий голосок:

— Я!

(71)Это был Петя.

— (72)Ага. (73)Молодчага. (74)Лихой разбойник. (75)Отчего же ты не хочешь покинуть своего старого атамана?

(76)И добросердечный малыш Петя отвечал:

— Потому что мне тебя жалко.

 

(По А.Т. Аверченко*)

* Аверченко Аркадий Тимофеевич (1880-1925) – русский писатель, сатирик и театральный критик.

---

(1)После уроков я забежал в первый класс. (2)Я бы не стал к ним забегать, но соседка поручила присмотреть за её сыном. (3)Всё-таки первое сентября, первый школьный день.

(4)Забежал, а в классе уже пусто. (5)Все ушли. (6)И вдруг вижу: за последней партой сидит какая-то кнопка, из-за парты её почти не видно.

— (7)Девочка, — говорю, — почему не идёшь домой?

(8)Никакого внимания.

— (9)Может быть, потеряла что-нибудь?

(10)Молчит и сидит, как каменная статуя, не шелохнётся.

— (11)Не пора ли тебе домой?

— (12)Нет, — отвечает. — (13)Я домой не пойду.

— (14)Что же, ночевать здесь будешь?

— (15)Не знаю.

— (16)Можешь ты сказать, — закричат я, — что у тебя случилось?

— (17)Меня брат ждёт. (18)Вон во дворе сидит.

(19)Я выглянул во двор. (20)Действительно, там на скамейке сидел маленький мальчик.

— (21)Ну и что же?

— (22)А то, что я ему обещала сегодня все буквы выучить.

— (23)В один день всю азбуку?! (24)Может быть, ты тогда школу закончишь в один год? (25)Сильна врать!

— (26)Я не врала, я просто не знала.

(27)Вижу, сейчас она заплачет.

— (28)Буквы учат целый год. (29)Это не простое дело.

— (30)У нас папа с мамой уехали далеко, а Серёжа, мой брат, сильно скучает. (31)А я ему сказала: «Вот пойду в школу, выучу все буквы – и напишем маме и папе письмо». (32)А он всем мальчишкам во дворе рассказал. (33)А мы сегодня весь день палочки писали.

— (34)Палочки, — говорю, — это хорошо, это просто замечательно! (35)Из палочек ведь можно сложить буквы. (36)А теперь пойдём к твоему брату, и я ему всё объясню.

(37)Мы вышли во двор и направились к её брату.

— (38)Слушай, — говорю, — старина. (39)Как бы тебе это объяснить… (40)Ну, в общем, чтобы выучить всю азбуку, нужно учиться целый год. (41)Это не такое лёгкое дело.

— (42)Значит, не выучила? — (43)Он вызывающе посмотрел на сестру. — (44)Нечего было обещать.

— (45)Мы писали палочки весь день, — с отчаяньем сказала девочка. — (46)А из них складываются буквы.

(47)Но он не стал её слушать. (48)Сполз со скамейки, сунул руки в карманы, низко опустил голову и поплёлся утиной походочкой.

(49)Тогда я догнал его.

— (50)Слушай, — говорю, — ну чем она виновата? (51)Наука – сложное дело. (52)Пойдёшь в школу — сам узнаешь.

— (53)Я весь день письмо маме сочинял, — сказал он, и у него было такое печальное лицо.

— (54)Подумаешь, беда, — говорю. — (55)Я сегодня приду к вам после обеда и всё изображу на бумаге под твою диктовку в лучшем виде.

— (56)Вот хорошо! — сказала девочка. — (57)Мы живём в этом доме за железной изгородью.

— (58)Ладно, — ответил Серёжа. — (59)Я буду ждать.

(60)Я видел, как они вошли во двор и их фигурки замелькали между железных прутьев забора и кустов зелени.

(61)И тут я услышал громкий, ехидный такой мальчишеский голос:

— Серёжка, ну что, выучила твоя сестра все буквы?

(62)Я видел, что Серёжа остановился, а сестра его вбежала в подъезд.

— (63)Чтобы выучить азбуку, надо учиться целый год, — сказал Серёжа.

— (64)Значит, плакали ваши письма, — сказал мальчишка.

— (65)Ничего не плакали, — ответил Серёжа. — (66)У меня есть друг, он уже давно учится не в первом классе, он сегодня придёт к нам и напишет письмо.

— (67)Всё ты врёшь, — сказал мальчишка. — (68)Ну, как зовут твоего друга, как?

(69)Наступило молчание.ц

(70)Ещё минута – и должен был раздаться победный, торжествующий возглас ехидного мальчишки, но я не позволил этому случиться.

(71)Я влез на каменный фундамент забора и просунул голову между прутьев.

— (72)Между прочим, его зовут Юркой, — сказал я.

(73)У этого мальчишки от неожиданности открылся рот.

(74)А Серёжа ничего не сказал. (75)Он был не из тех, кто бьёт лежачих. (76)А я спрыгнул на землю и пошёл домой. (77)Не знаю почему, но настроение у меня было хорошее. (78)Весело было на душе – и всё. (79)Отличное было настроение. (80)Даже петь хотелось.

 

(По В.К. Железникову*)

* Железников Владимир Карпович (1925-2015) – советский детский писатель, кинодраматург, лауреат литературных премий.

---

— (1)Пусти! — крикнул Валерка и бросился назад, в лес. (2)Нескольких секунд нашей растерянности хватило, чтобы он скрылся в темноте.

— (3)Тихий мальчик, спокойный, послушный, — ехидно сказал я, повторяя слова наших знакомых, которые навязали мне и моему другу Виталию такого попутчика.

(4)Впрочем, до последнего момента Валерка был и на самом деле очень спокойным для своих одиннадцати лет попутчиком. (5)До тех пор, пока не обнаружил, что потерял сумку-планшет.

(6)Со старой сумкой-планшетом Валерка не расставался ни разу за время плавания. (7)Он таскал её на длинном ремне, а ночью, укладываясь на постель, совал её под голову.

(8)Мы плыли из Самарова в Тюмень. (9)Маленький «Менделеев» был последним пароходом, который в этом году мог пройти к Тюмени по извилистому и обмелевшему фарватеру Туры. (10)Но на Иртыше, несмотря на конец июля, всё ещё держался разлив.

(11)Однажды ночью «Менделеев» неожиданно остановился. (12)Мы с Виталием вышли на верхнюю, открытую палубу. (13)Было темно, только на севере небо светилось ртутным отблеском белых ночей. (14)Неожиданно рядом оказался Валерка. (15)Он даже не оделся, выскочил на палубу в трусах и майке, только сунул ноги в тапочки. (16)Однако в руках держал неизменную сумку.

— (17)Зачем ты её таскаешь с собой?

(18)Валерка ответил неохотно:

— Так… (19)Карта там.

— (20)Ну и что?

— (21)Я отмечаю… путешествия.

— (22)И много ты путешествовал? — усмехнулся я.

(23)Валерка смутился. (24)Ответил, вздохнув:

— Немного… (25)Я не только те путешествия отмечаю, в которых бывал, а ещё те, в которых хочу... (26)Ну, потом когда-нибудь.

(27)Тем временем пароход с трудом приткнулся к невысокому лесистому берегу: поломка колеса.

— (28)Не меньше часа простоим, — сказал матрос.

— (29)Значит, два, — заключил Виталий и предложил прогуляться по лесу. (30)Ему иногда приходили в голову бредовые идеи.

(31)На берегу смутно белели берёзовые стволы. (32)В чёрной, удивительно спокойной воде на страшной глубине плавали звёзды. (33)Мы пошли.

(34)Ничего интересного не было в этой прогулке: только нашли поляну, где слабо светились венчики густо растущих ромашек. (35)Они отражали те крохи света, которые звёзды посылали земле.

(36)А когда среди деревьев снова заблестели огни парохода, Валерка спохватился, что потерял сумку-планшет. (37)Он нёс её в руках, чтобы сумка не била по ногам и не цеплялась за ветки. (38)Споткнулся, выпустил её.

— (39)Надо найти, — почти со слезами сказал Валерка.

— (40)Не валяй дурака! (41)Пароход уйдёт.

— (42)Пусть уйдёт пароход! (43)А я пойду! — крикнул он.

(44)И вот теперь мы вынуждены были бежать вслед за мальчишкой, каждую секунду боясь услышать гудок уходящего парохода.

(45)Валерку мы догнали минут через семь. (46)Он ждал нас, прижимая к груди свою сумку. (47)Нашёл он её случайно, запнувшись за ремешок.

(48)В каюте мы смазали Валеркины ссадины. (49)Потом он сразу уснул.

(50)Случилось так, что мы с Виталием заспорили о месте, где произошла остановка. (51)В конце концов решили обратиться к карте. (52)У нас её не было, но на столе лежала Валеркина сумка. (53)Будить парня не хотелось, и мы вытащили карту без разрешения.

— (54)Чёрт возьми! — сказал я. (55)Вместо ожидаемой карты области перед нами развернулась карта мира, исчерченная во всех направлениях синими пунктирами. (56)Это были будущие Валеркины маршруты. (57)Они пересекали континенты и океаны. (58)И тогда понятным стал недавний Валеркин маршрут, самый короткий, но не самый простой – через ночной лес, за потерянной сумкой.

— (59)Ну, что ж… — задумчиво сказал Виталий. — (60)Каждый бережёт свою мечту… (61)Как ты думаешь, он боялся в лесу?

(62)Мы оба посмотрели на нашего спутника. (63)Тот спал, откинув исцарапанную ветками руку. (64)Иногда у него беспокойно вздрагивали брови.

 

(По В.П. Крапивину*)

* Крапивин Владислав Петрович (род. в 1938 г.) – советский и российский детский писатель.

---

(1)Рота уже залегла перед броском. (2)Вокруг Альки посвистывало, звучно причмокивало, от деревни доносился треск, будто горели сухие дрова. (3)Ухнули мины. (4)Алька не успел добежать до залёгшей цепи: правую руку ударило, точно палкой, наотмашь, пальцы тотчас скрючились, одеревенели, рука жёстко согнулась в локте. (5)Алька выпустил автомат.

(6)«Наверное, кость раздробило…»

(7)Он попытался вытащить руку из рукава, но она не поддавалась. (8)Алька зажал её между колен, потянул – боли не было, но рука не двигалась. (9)Решив, что она держится на каком-нибудь случайно не перебитом сухожилии, Алька стал неторопливо снимать шинель. (10)Расстёгивать крючки одной рукой было неудобно, он пыхтел, вставал во весь рост; он не замечал свиста пуль и разрывов мин. (11)Он был раненый, выбывший из игры!

(12)Наконец он сбросил шинель, закатал рукава гимнастёрки и нательной рубахи – чуть выше локтя сочилось сукровицей отверстие величиной с клюквину. (13)Внезапно в памяти возник смех легкораненых, одновременно конфузливый и счастливый смех, и он засмеялся тоже, ругая свою поспешную решимость расстаться с рукой, и пошёл, покачивая её на весу, как младенца, будто жалея.

(14)Шёл он, не торопясь, ни о чём не думая, в умиротворении и гордости: он раненый – и может теперь на вполне законных основаниях не воевать! (15)Миновал горящую «тридцатьчетвёрку», которая стояла чёрная, закопчённая и пустая, а вокруг пахло горелой резиной и раскалённым железом. (16)Башня, покрытая густым слоем сажи, валялась метрах в десяти: её сорвало взрывом и отбросило от танка. (17)И Степан упал где-то здесь…

(18)Степан, сжимая оружие в руках, согнувшись, лежал поодаль, у неглубокой прозрачной лужи, видимо, пытался ползти, причём не в сторону лазарета… (19)Стыд огнём ударил Альке в лицо! (20)Он оглянулся воровато и тут же осознал, что он открыт для пуль и осколков.

(21)Алька бросился на землю. (22)В лужу тут же шлёпнулась мина, продолговатая, небольшая мина с перистым грубым хвостом и блестящим ободком у головки. (23)Алька смотрел на неё зачарованно, а мина висела в некоем остановившемся пространстве – времени.

(24)Неожиданно что-то грубо-живое разрушило это жуткое очарование – это Степановы руки дёрнулись, поползли из воды к голове, бороня пальцами мокрую землю.

(25)Алька встал на ноги, огляделся, и душа его вдруг вскипела, распахнув все его чувства и белому небу, и мокрой земле, разрываемой пулями, но особенно Степану, лежащему рядом…

(26)Оглянувшись, Алька вновь увидел свою роту, залёгшую перед новым броском шагах в пятидесяти от него, увидел и поднявшегося уже капитана Польского. (27)Услышал, как он закричал: «Вперёд!»

— (28)Степан, потерпи, я сейчас… — сказал Алька Степану твёрдым уверенным голосом, левой рукой поднял пулемёт, уложил его ствол на правую, неподвижную и согнутую в локте, и побежал на фланг роты: там – теперь он их видел отчётливо – за соломенным плетнём залегли немцы.

(29)Алька бежал, не помня себя, не чувствуя боли, стрелял на бегу и кричал, кричал слова, которые кричат все солдаты во время атаки и которые почему-то так помогают в бою.

(30)Удар! (31)И как будто резинкой пропахали по волосам ото лба к темени…

(32)Очнулся Алька в госпитальной палате. (33)Над ним склонилась знакомая медсестра, взгляд её был упругим и ласковым, как поглаживание.

— (34)Степана доставили? (35)Сержанта Елёскина?..

(36)Медсестра ответила неторопливым кивком.

— (37)То-то, — назидательно и удовлетворённо прошептал Алька и попросил пить.

 

(По Р.П. Погодину*)

* Радий Петрович Погодин (1925-1993) – русский советский писатель, поэт и сценарист, художник.

---

— (1)Эй, как тебя!.. (2)Новичок… как твоя фамилия?

(3)Буланин вздрогнул и поднял глаза. (4)Перед ним, заложив руки в карманы панталон, стоял рослый воспитанник и рассматривал его сонным, скучающим взглядом.

(5)Внимание его привлекли большие металлические пуговицы, пришитые в два ряда на курточке Буланина.

— (6)Ишь ты, какие пуговицы у тебя ловкие, — сказал он, трогая одну из них пальцем.

— (7)О, это такие пуговицы… — суетливо обрадовался Буланин. — (8)Их ни за что оторвать нельзя. (9)Вот попробуй-ка!

(10)Старичок захватил между своими двумя грязными пальцами пуговицу и начал вертеть её. (11)Но пуговица не поддавалась. (12)Воспитанник оставил пуговицу, поглядел на свои пальцы, где от нажима острых краёв остались синие рубцы.

(13)Скоро вокруг Буланина, в углу между печкой и дверью, образовалась довольно густая толпа. (14)Тотчас же установилась очередь. (15)«Чур, я за Базуткой!» – крикнул чей-то голос, и тотчас же остальные загалдели: «А я за Миллером! (16)А я за Утконосом! (17)А я за тобой!» – и покамест один вертел пуговицу, другие уже протягивали руки и даже пощёлкивали от нетерпения пальцами.

(18)Но пуговица держалась по-прежнему крепко.

— (19)Позовите Грузова! — сказал кто-то из толпы.

(20)Тотчас же другие закричали: «Грузов! (21)Грузов!» (22)Пришёл Грузов, малый лет пятнадцати, с жёлтым, испитым, арестантским лицом, сидевший в первых двух классах уже четыре года, – один из первых силачей возраста. (23)Ему объяснили, зачем его звали. (24)Он самоуверенно взялся за пуговицу и стал её с ожесточением крутить. (25)Однако, несмотря на то что он прилагал всё большие и большие усилия, пуговица продолжала упорно держаться на своём месте. (26)Тогда, из боязни уронить свой авторитет перед «малышами», весь красный от натуги, он упёрся одной рукой в грудь Буланина, а другой изо всех сил рванул пуговицу к себе. (27)Пуговица отлетела с мясом, но толчок был так быстр и внезапен, что Буланин сразу сел на пол. (28)На этот раз никто не рассмеялся. (29)Может быть, у каждого мелькнула в это мгновение мысль, что и он когда-то был новичком, в такой же курточке, сшитой дома любимыми руками.

(30)Буланин поднялся на ноги. (31)Как он ни старался удержаться, слёзы всё-таки покатились из его глаз, и он, закрыв лицо руками, прижался к печке.

— (32)Эх ты, рёва-корова! — произнёс Грузов презрительно, стукнул новичка ладонью по затылку, бросил ему пуговицу в лицо и ушёл своей разгильдяйской походкой.

(33)Ночью, когда шум совершенно прекратился, когда отовсюду послышалось глубокое дыхание спящих, прерываемое изредка сонным бредом, Буланину сделалось невыразимо тяжело. (34)Тонкая, глубокая нежность и какая-то болезненная жалость к матери переполнили сердце Буланина. (35)Он вспомнил также сегодняшнюю историю с пуговицей и покраснел, несмотря на темноту. «(36)Бедная мама! (37)Как старательно пришивала она эти пуговицы, откусывая концы нитки зубами. (38)С какою гордостью во время примерки любовалась она этой курточкой, обдёргивая её со всех сторон...» (39)Буланин почувствовал, что он совершил сегодня утром против неё нехороший, низкий и трусливый поступок, когда предлагал старичкам оторвать пуговицу.

(40)Он плакал до тех пор, пока сон не охватил его своими широкими объятиями… (41)Но и во сне Буланин долго ещё вздыхал прерывисто и глубоко, как вздыхают после слёз очень маленькие дети.

 

(По А.И. Куприну*)

* Куприн Александр Иванович (1870-1938) – известный русский писатель, переводчик.

---

— (1)Дети, сегодня я прошу вас вспомнить о таком понятии, как милосердие! (2)В ответ на эту просьбу половина нашего класса засмеялась. (3)Другая половина насторожилась. (4)И было отчего. (5)Я думаю, что в тот день это самое слово – «милосердие» – прозвучало в стенах нашего класса впервые за все годы, которые мы провели в школе. (6)Почему? (7)Так уж получилось. (8)Не говорят в нашем классе такими словами. 

(9)Клавдия, наша классная руководительница, переминалась с ноги на ногу, ломала пальцы и закатывала глаза. 

— (10)Сегодня, ребята, я хочу представить вам нового ученика вашего класса… — произнесла она наконец. 

(11)Дверь словно бы сама собой распахнулась, и из коридора въехала в класс инвалидная коляска с большими блестящими колёсами. (12)Человек десять изумлённо присвистнули. 

— (13)Знакомьтесь, ребята, Юра Мальков. (14)Будет учиться с вами. (15)Надеюсь, вы поможете ему… (16)Поможете адаптироваться к школе… 

(17)Впечатление, надо сказать, он произвёл сильное. (18)Никто из наших не ржал, не показывал пальцем, не отпускал идиотских шуточек. (19)Всё это было впереди. (20)Пока все молча смотрели на Юру Малькова. (21)А Юра Мальков смотрел на нас. (22)И улыбался. 

(23)Потом Пашка Зорин встал из-за последней парты, отодвинул стул рядом с собой и деловито спросил: 

— Ты как, видишь хорошо? (24)Или тебе лучше вперёд? 

— (25)Я хорошо вижу, спасибо, — Юра улыбнулся ещё шире и, ловко управляя коляской, покатился по проходу к Пашкиной парте. 

— (26)Ну вот и хорошо, — сказала Клавдия. — (27)Потом познакомитесь поближе, а сейчас начинаем урок. 

(28)Могучему Пашке удалось раздвинуть столы и пристроить коляску так, что Юра легко мог писать на столе. (29)Пашка сначала поглядывал с тревогой, иногда что-то басом спрашивал, Юра коротко отвечал. (30)В общем, нашли общий язык. (31)Это хорошо. (32)Если Пашка будет защищать Юру хотя бы на первых порах, тогда его никто не обидит. (33)К концу первого дня стало ясно, что Пашке Юрка нравится. (34)Он с таким важным видом коляску катал, и спрашивал у Юры что-то, и головой кивал, и учителя к нему в кои-то веки без скрежета зубовного обращались: «Паша, Паша…» (35)В общем, завёл себе друга. 

(36)Ещё выяснилось, что Юра может передвигаться и без коляски, то есть ходить. (37)Когда надо было переходить с этажа на этаж, Юра с коляски слезал и сам шёл по лестнице, цепляясь за перила. (38)Смотреть на ходящего Юру было тяжело, потому что он весь при этом как-то дёргался и пожимался. (39)Я смотрел, а девчонки многие отворачивались. 

(40)Смеялся и улыбался Юра часто и хорошо. (41)Да и вообще, если бы не его болезнь, был бы пацаном вполне привлекательным. (42)Про болезнь его, естественно, тут же, чуть ли не после первого урока, спросили. (43)Юра охотно объяснил, что его болезнь называется ДЦП, болеет он с самого рождения. 

(44)Понятно, что почти сразу же Юру стали дразнить. (45)Передразнивали его походку, уродливые жесты, когда он пытался достать что-то, писали, как Юра, высовывая язык и нелепо вывернув локоть и кисть. (46)Дразнили, естественно, не все и в основном не из нашего класса, но ведь придурки-то везде найдутся… 

(47)На поддразнивания Юра реагировал удивительно: он смеялся. (48)Да ещё и передразнивал дразнильщиков. (49)Вот как это происходило. (50)Идёт, предположим, Юра на костылях по коридору. (51)Сзади тут же пристраивается хвост из двух-трёх мальчишек, которые идут так, чтобы Юра их не заметил, и копируют его ужасную походку, иногда опираясь при этом на швабру. (52)Остальные хохочут. (53)Юра потихоньку поглядывает назад, потом резко оборачивается. (54)Все, естественно, застывают на месте. (55)Юра говорит, указывая пальцем: 

— Не выходит, не выходит! (56)И вовсе не похоже: ты ногу не так волочишь, ты – вообще спотыкаешься, а я этого никогда не делаю. (57)Вот у тебя немного лучше, чем у них, но всё равно не так. (58)Вставайте вот сюда, рядом. (59)Смотрите на меня. (60)Раз, два, три – пошли! (61)Ногой, ногой больше загребай! (62)Смотри, как я делаю! 

(63)Сами понимаете, в другой раз Юру уже не передразнивали. (64)Всем же хочется умными казаться. 

(65)Никто, кроме него, в нашем классе не умел шутить над собой. (66)Над другими – сколько угодно. (67)А над собой – нет. (68)Юрка умел и делал это с удовольствием. (69)Кроме того, он спокойно относился ко всем своим неудачам. (70)Юрка просто пожимал плечами и начинал всё сначала. 

 

(По Е.В. Мурашовой*)

* Екатерина Вадимовна Мурашова (род. в 1962 году) – психолог, писатель, автор драматических книг для подростков.

---

(1)Ещё в раннем детстве доводилось мне любоваться восходом солнца. (2)Весенним ранним утром, в праздничный день, мать иногда будила меня, на руках подносила к окну: 

— Посмотри, как солнце играет! 

(3)За стволами старых лип огромный пылающий шар поднимался над проснувшейся землёю. (4)Казалось, он раздувался, сиял радостным светом, играл, улыбался. (5)Детская душа моя ликовала. (6)На всю жизнь запомнилось мне лицо матери, освещённое лучами восходящего солнца. 

(7)В зрелом возрасте много раз наблюдал я восход солнца. (8)Я встречал его в лесу, когда перед рассветом проходит вверху над макушками предутренний ветер, одна за другою гаснут в небе чистые звёзды, чётче и чётче обозначаются на посветлевшем небе чёрные вершины. (9)На траве лежит роса. (10)Множеством блёсток сверкает растянутая в лесу паутина. (11)Чист и прозрачен воздух. (12)Росистым утром смолою пахнет в густом лесу.

 (13)Видел восход солнца над родными полями, над зеленеющим, покрытым росою лугом, над серебряной гладью реки. (14)В прохладном зеркале воды отражаются побледневшие утренние звёзды, тонкий серп месяца. (15)На востоке разгорается заря, и вода кажется розовой. (16)Как бы в парной лёгкой дымке под пение бесчисленных птиц поднимается над землёю солнце. (17)Точно живое дыхание земли, лёгкий золотистый туман стелется над полями, над недвижной лентой реки. (18)Всё выше поднимается солнце. (19)Прохладная прозрачная роса на лугах сверкает алмазной россыпью. 

(20)Наблюдал появление солнца в морозное зимнее утро, когда нестерпимо сияли глубокие снега, рассыпа́лся с деревьев лёгкий морозный иней. (21)Любовался восходом в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа, покрытых сверкающими ледниками. 

(22)Особенно хорош восход солнца над океаном. (23)Будучи моряком, стоя на вахте, много раз наблюдал я, как восходящее солнце меняет свой цвет: то раздувается пылающим шаром, то закрывается туманом или далёкими облаками. (24)И всё вокруг внезапно меняется. (25)Иными кажутся далёкие берега, гребни набегающих волн. (26)Изменяется цвет самого неба, золотисто-голубым шатром покрывающего бескрайнее море. (27)Пена на гребнях волн кажется золотою. (28)Золотыми кажутся летящие за кормою чайки. (29)Алым золотом отсвечивают мачты, блестит крашеный борт корабля. (30)Стоишь, бывало, на вахте на носу парохода, несказанной радостью наполняется сердце. (31)Рождается новый день! (32)Сколько встреч и приключений сулит он молодому счастливому моряку! 

(33)Жители больших городов редко любуются восходом солнца. (34)Высокие каменные громады городских домов закрывают горизонт. (35)Даже сельские жители просыпают короткий час восхода солнца, начало дня. (36)Но в живом мире природы всё пробуждается. (37)На опушках леса, над озарённой водою громко поют соловьи. (38)Взвиваются с полей в небо, исчезая в лучах рассвета, лёгкие жаворонки. (39)Радостно кукуют кукушки, свистят дрозды. 

(40)Только моряки, охотники – люди, тесно связанные с матерью-землёю, – знают радость торжественного солнечного восхода, когда на земле пробуждается жизнь. 

(41)Друзья мои читатели, очень советую вам полюбоваться восходом солнца, чистой ранней утренней зарёю. (42)Вы почувствуете, как свежей радостью наполняется ваше сердце. (43)В природе нет ничего прелестнее раннего утра, утренней ранней зари, когда материнским дыханием дышит земля и жизнь пробуждается. 

 

(По И.С. Соколову-Микитову*)

 

* Иван Сергеевич Соколов-Микитов (1892-1975) – русский советский писатель и журналист, натуралист, путешественник.

 

---