(1)Я возвращался домой полями. (2)Была самая середина лета. (3)Луга убрали и только что собирались косить рожь.

(4)Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, розовые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-жёлтой серединой «любишь-не-любишь» со своим прелым пряным запахом; жёлтая сурепка со своим медовым ароматом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; жёлтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие цветы повилики.

(5)Я набрал большой букет разных цветов и шёл домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету репей того сорта, который у нас называется «татарином» и который старательно окашивают, а когда он нечаянно скошен, выкидывают из сена, чтобы не колоть об него рук. (6)Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета. (7)Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок. (8)Но это было очень трудно: мало того что стебель кололся со всех сторон, даже через платок, которым я завернул руку, – он был так страшно крепок, что я бился с ним минут пять, по одному разрывая волокна.

(9)Когда я, наконец, оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив. (10)Кроме того, он по своей грубости и аляповатости не подходил к нежным цветам букета. (11)Я пожалел, что напрасно погубил цветок, который был хорош на своём месте, и бросил его. «(12)Какая, однако, энергия и сила жизни, — подумал я, вспоминая те усилия, с которыми я срывал цветок. — (13)Как он усиленно защищал и дорого продал свою жизнь».

(14)Дорога к дому шла только что вспаханным чернозёмным полем. (15)Я шёл по пыльной дороге. (16)Вспаханное поле было помещичье, очень большое, так что с обеих сторон дороги и вперёд в гору ничего не было видно. (17)Пахота была хорошая, и нигде по полю не виднелось ни одного растения, ни одной травки, – всё было черно. «(18)Экое разрушительное, жестокое существо человек, сколько уничтожил разнообразных живых существ, растений для поддержания своей жизни», — думал я, невольно отыскивая что-нибудь живое среди этого мёртвого чёрного поля.

(19)Впереди меня, вправо от дороги, виднелся какой-то кустик. (20)Когда я подошёл ближе, я узнал в кустике такого же «татарина», цветок которого я напрасно сорвал и бросил.

(21)Куст «татарина» состоял из трёх отростков. (22)Один был оторван, и, как отрубленная рука, торчал остаток ветки. (23)На других двух было на каждом по цветку. (24)Цветки эти когда-то были красные, теперь же были чёрные. (25)Один стебель был сломан, и половина его, с грязным цветком на конце, висела книзу; другой, хотя и вымазанный чернозёмной грязью, всё ещё торчал кверху. (26)Видно было, что кустик переехали колесом и уже после он поднялся и потому стоял боком, но всё-таки стоял. (27)Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз. (28)Но он всё стоит и не сдаётся человеку, уничтожившему всех его братьев кругом.

«(29)Экая энергия! — подумал я. — (30)Всё победил человек, миллионы трав уничтожил, а этот всё не сдаётся».

(По Л.Н. Толстому*)

* Лев Николаевич Толстой (1828-1910) – великий русский писатель и мыслитель, просветитель, публицист.