Из письма государственного деятеля

«Ужасный день настал, милая матушка, и, согласно вашего приказания, я сообщаю вам о происшедшем. Сегодня я получил доклад Верховного суда, составленный кратко, и он дал мне возможность, кроме пяти человек, воспользоваться данным мне правом, - немного убавить степень наказания. Я отстраняю от себя всякий смертный приговор, а участь пяти предоставляю решению суда . 24 приговорены к вечной каторге вместо смертной казни . В числе этих находятся Трубецкой, Оболенский, Волконский, Щепин, Ростовский и им подобные.

Сегодня вечером выезжает Чернышёв и, как очевидец, может рассказать вам все подробности. Извините за краткость изложения, но, зная и разделяя ваше беспокойство, милая матушка, я хотел довести до вашего сведения то, что мне уже стало известным.

Милая матушка. Час тому назад мы вернулись сюда, и, по полученным сведениям, везде всё спокойно, царит единодушное возмущение, а что всё наконец кончено, производит всеобщее довольство. Подробности казни (т . е. чтения приговора и самой казни), как она ни ужасна, убедили всех, что одураченные люди заслужили эту кару, почти никто из них не раскаялся ; зато пять казнённых проявили большее чувство раскаяния, особенно Каховский, который, идя на смерть, сказал, что молится за меня. Его единственного я и жалею . Да простит ему Господь и умиротворит его душу . Войска были великолепны и дух их прекрасный . Завтра мы на площади отслужим молебствие; эстрада находится как раз на том месте, где погиб несчастный Милорадович.

Будет всё это грустно, но и торжественно, когда вспомнишь об этом дне жестокого испытания и ужаса» .